Страсти по принцессе - Страница 26

— Три ночи горели костры, — бормотал за спиной Радужный Демон. — Три ночи били барабаны, ритуальный напиток богов, шипя и пенясь, лился в пламя, и падали под жертвенным ножом пленники, и ржанье Горлорга походило на рыданье, ибо он ведал, что никогда уже не понесет вождя по Древним Дорогам…

— Что? — Сварог обернулся. — Ваши кони могли скакать по Древним Дорогам?

— Горлорг — не обычный конь. Это Конь Талисмана. — Демон вытянул худую руку и указал на лежавший слева от черепа массивный треугольный предмет, напоминавший наконечник копья с выпуклыми гранями. — Конь Древних Дорог. Он все еще ждет зова, он и сейчас на тамошних пастбищах, потому что время на Древних Дорогах течет иначе, а то и не течет, то оно есть, то его нет…

Сварог, охваченный шальным желанием, не выдержал:

— Меня очень интересуют Древние Дороги…

— Иными словами, Талисман? Я могу предложить тебе то, что на языке смертных существ называется сделкой. Отдам тебе Талисман и расскажу, как с ним обращаться. Но ты уйдешь со своими людьми, ничего больше не тронув, и никогда больше не потревожишь гробницу. — Его голос едва уловимо изменился, что могло означать и злорадство. — То, что я оказался бессилен, еще не означает, что ты можешь безнаказанно нарушать данное слово. И еще. То, что наше добро и зло могут не совпадать с вашим, ты подметил верно. А потому предупреждаю честно: вина за возможные последствия, каковые влечет обладание Талисманом, ложится не на чьи-то древние козни, а на того, кто возжелал владеть вещью, сотворенной не в его мире…

— Согласен, — сказал Сварог, отстранив легонько потянувшего его за рукав Леверлина.

— Слово вылетело, — бесстрастно отметил демон, протягивая Сварогу Талисман. — Я и сам не знаю, что из былых законов потеряло силу, а что уцелело. И потому уговор…

— Я же дал слово, — сказал Сварог. — Идите, орлы.

Когда он после короткой беседы с демоном тет-а-тет последним взобрался по веревке под звездное небо, Леверлин покачал головой:

— Тебе не кажется, что он тебя примитивно надул? Коли уж он так легко расстался с Талисманом, там могло остаться что-то неизмеримо более ценное, от него-то и отвлекал внимание, жертвуя меньшим…

— Все возможно, — пожал плечами Сварог. — Но в конце-то концов, мы не гробокопатели и не археологи Королевской академии. И не стоит печалиться о том, что осталось неизвестным. А Древние Дороги стали меня чертовски занимать… Привычка у меня такая, как у сороки, — собирать коллекцию всевозможных экзотических находок. Сам не заметил, как и появилась.

— И все-таки, все-таки, все-таки… — передернул плечами Леверлин. — Ежели он не врал, то вполне возможно, что оружие, которым этот великий вождь ранил Великого Кракена, до сих пор лежит где-то здесь…

— Да что мне какой-то Кракен, — отмахнулся Сварог. И добавил голосом Жеглова: — Вот что меня действительно интересует, так это Древние Дороги…

— Был у нас один придурковатый, — вставил Бони. — Все хвастал, что знает калиточку, выходящую на Древние Дороги, и порой там гуляет. Врал всякое, благо не проверишь. Так и сгинул. Спохватились однажды, что долгонько не появляется, стали искать, а он как в воду канул. Правда, нашли у него в лачуге какой-то странный горшок, у нас таких сроду не делали…

— Ладно, — сказал Сварог. — Давайте-ка спать. Чем бы дыру огородить, чтобы кони не попадали…

И осекся. Не было никакой дыры — нетронутая земля, жесткая трава.

Молча махнул рукой, завернулся в плащ и устроился у догорающего костра, на сон грядущий недобрым словом помянув гнома. Гном оказался редкостной паскудой — но и Сварог был хорош. Следовало семь раз отмерить и взвесить каждое слово. Во фразе «Где здесь безопаснее всего переночевать?» он пропустил «нам». И гном, скрупулезно соблюдя букву уговора, и не солгал, и не сказал всей правды. Хотя… Кто его знает. Быть может, самим гномам как раз безопаснее всего ночевать на вершинах курганов. И кто мог знать насчет огня, железа и крови, отворяющих гробницу?

Сон надвинулся какой-то зыбкий, нечеткий, никак не складывался в нечто осмысленное, мелькали странные лица, бессвязные обрывки разговоров, все плыло, смысл ускользал. И вырвал Сварога из тоскливой полудремы реальный, гулкий выстрел. Он вскочил, путаясь в плаще, отшвырнул его, схватился за топор.

Кто-то успокаивал коней, кто-то, пригнувшись, вертелся во все стороны, держа мушкет наготове. Стряхнув остатки сна, Сварог присмотрелся.

Нападающих не видно. Бони шарил стволом пулемета, выискивая цель. Мара с Шедарисом, согнувшись в три погибели, чиркая спичками, осматривали землю, старательно целя из пистолетов в освещенные места.

Ни противника, ни пострадавших. Успокоившись, Сварог спросил:

— Что такое?

— Видел я его! — не разгибаясь, отозвался Шедарис. — Крошечный такой, стерва, как жучок…

— Но бежал-то он на двух ногах, — сказала Мара.

— А кто спорит? На двух. Да шустро, падла, что твой таракан…

— Командир! — позвал Леверлин. — Ты в темноте видишь, у тебя лучше получится…

Он стоял над Делией, а она сидела, как-то странно склонив голову, прижавшись правой щекой к плечу.

Сварог одним прыжком оказался рядом. Она показала указательным пальцем, не касаясь шеи:

— Здесь кольнуло… И ноет.

Осторожно, растопыренными пальцами Сварог подхватил и перекинул направо ее роскошные волосы, присмотрелся. На шее темнела крохотная точка, явственно выступая над кожей. Кончиками нестриженных за время путешествия ногтей он ухватил что-то твердое, потянул, вырвал. Делия тихонько ойкнула, потерла шею пальцем, улыбнулась: